Осень сложила голову
в этом немом саду.
Внемля платану голому,
вслед за стихом бреду.
Он не шумит, он молится
палой своей листве.
Жизни моей околица,
что предложу тебе?..
То над рекой склонившися,
словно усталый бог,
меряю сном несбывшееся.
То у гранитных ног
набережной наброженной
изображаю тень,
стаивая мороженым
в тихий сиротский день.
То человечьей мерою
меряю небеса.
Слишком я мало верую:
не водопад — роса.
Вот и слагаю голову
в этом немом саду,
внемлю платану голому
и за стихом бреду.
Листьев робкий сентябрьский запах
над землей неугадно встаёт.
В этих мягких и ласковых лапах
что-то теплится, что-то живёт.
Может быть, это только волны
позабытых коротких дум?
Может — стоны, полынью полны,
...необдуманно, ...наобум?
Этих дум, этих вечных жалоб
аромат неизменно мил.
Что с душой-сиротою стало б
без осенних печальных крыл?
Деревня... тишина —
мир заспанный, неспешный —
разута суета, развенчан дня кумир.
Щенок осенний простодушьем вешним
благословляет кающийся мир.
Я в серые глаза недоуменья
гляжу и знаю — надвигается зима.
О, детство, — ты подобно дуновенью...
Прерывисто дыхание Творенья...
и ласка коротка, как жизнь сама.
И каждый раз навек прощайтесь,
Когда уходите на миг.
В. Кочетков
Ты хочешь, Верона, ещё раз подать мне
прощального ветра прохладную руку,
а гордый Маффей, неприступной палатью,
увы, равнодушен к грядущей разлуке.
Я снова уеду — навеки? на время?
Не всё ли равно, раз на миг отлучаю
от глаз эту синь, что так резво играет,
от сердца — камней твоих сладкое бремя.
А ты, как ребёнок, не чуешь, не чаешь
и празднуешь встречу, листвами сгорая.
Да вряд ли разлуки от встреч отличаешь,
моя несмышлёная и дорогая.
|
