|
||
|
|
|
|
|
|||
А чем еще ему обманывать? Б.Левит-Броун «ЧЕГО ЖЕ БОЛЕ?»
Человек получает любовное письмо от незнакомой женщины. С момента выхода в свет романа «Евгений Онегин» такие дамы и такие ситуации обречены на сравнения и сопоставления. Борис Левит-Броун, автор и герой своего повествования (оставим в стороне вопрос об автобиографических соответствиях), аллюзий не бежит, причем, что приятно, имеет место не постмодернистская страсть к цитации, а нормальная преемственность. При сходстве ситуаций выход из них может быть очень даже разный. Самый частый – «марин-цветаевский»: «И взвешен быв, был найден слишком легким», – т.е. кавалер пугается рук дающих, т.к. не находит в себе сил соответствовать дарящей, а по классическому человеческому «ты мне – я тебе» принять бескорыстно сей дар не может. Вариант собственно пушкинский: отказ, мучительные прозрения и рост через возникшую-таки любовь – и новые горизонты, когда любящая отказывается от любви во имя ее же, во имя этого любимого, чтобы дать ему возможность расти дальше, не стать на рельсы привычного адюльтера, чтобы разубедить его в мысли, что он знает о жизни все. Наша Татьяна не отвергается. Завязывается переписка – осторожное приглядывание, прощупывание почвы и человека («не окажись обыкновенной!»). Это только лишь начало, поскольку возникновение чувства – не более чем стартовая площадка для раскрытия и реализации личности, возможно, даже необходимое и достаточное для этого условие, а такие сказки скоро не сказываются. Процесс становления личности и достижения необходимой полноты мироощущения (для Татьяны), серьезной рефлексии и проверки своих чувств (для «Онегина») и есть содержание этого произведения. Наверное. «А чем там дело кончилось», дорогой читатель, уж полюбопытствуй сам. Сейчас же – о той неизбежной волне возмущения, которую может вызвать это неповторимое в своем роде и в этом же роде скандальное произведение. Автор называет свою жизненную позицию «героическая серьезность» и противопоставляет ее «иронической несерьезности». Если человеком взят уважительный и патетически-серьезный по отношению к себе тон, то обвинить его в этом особых усилий не требуется. Ну как воспринять такие пассажи: «Я знаю, что стихи мои совершенны, что в них живет гибкой и абсолютной жизнью изящество, и простота, и полнота, которая не снилась и в самых заветных снах тем, кто предшествует мне и кто следует за мной на страницах вялых «литературных панорам». Не сметь даже в мыслях сравнивать!!! Я сам знаю, с кем стою в одном ряду!!! Я на руках моих выношу русскую поэзию из пещер пролетарского скотства, из царства “иванушек бездомных”, из трясины постмодернистских уродств, наплодившей стада бессильных мутантов, именующих себя поэтами...» Вот и разбирай после этого произведение. Прослывешь циником и пошляком, духовным банкротом, у которого нет ничего святого. Нет, автор не чужд самоиронии, и иногда даже мило над собой подтрунивает, но в каждой шутке, как точно заметил кто-то, есть доля шутки. Небольшая доля. Но, в конце концов, интонация автора есть вопрос вкуса, и тема «сучка и бревна в глазу» для желающих покритиковать здесь вполне актуальна. К тому же согласитесь, что никакой умный человек (а Левит-Броун, безусловно, умный человек) не «подставит» себя столь откровенно, дав такой очевидный повод ко всякого рода язвительным комментариям. Значит, это бесстрашие сознательное. Плюс см. эпиграф этой статьи. Скандальный момент номер два приведет в стан не принимающих роман гораздо больше читающей публики. Борис Левит-Броун – писатель религиозный, на его счету две книги религиозно-философских очерков «На Бога надейся» и «Рама судьбы», он любит и хорошо знает Николая Бердяева. Но и он же – автор книги «Строфы греховной лирики», отнюдь не пуритански им же проиллюстрированной, и сборника рисунков «HOMO EROTIKUS». Сочетание, однако... «Вышла в С.-Петербурге моя книга “На Бога надейся” и даже поспела к презентации на BUCH MESSE во Франкфурт. Так что сподобился я стоять на одной полке с Блаженным Августином... Один очень энергичный человек из франкфуртцев показал “HOMO EROTIKUS” в Гамбурге, в музее эротического искусства, и там, вроде бы, собираются устроить мою выставку... Смешно и нелепо это сочетание: презентация христианской религиозно-философской книги в октябре 98 и бенефис в музее эротического искусства в январе 99. Что поделаешь! Вечно у меня сочетается несочетаемое». Как же оно сочетается? Вот вам суждение автора: «ЭРОТИЗМ, – настоящий ЭРОТИЗМ… всепобеждающий ЭРОС, — это гораздо больше, чем даже самая пылкая любовная горячка. ЭРОС, — это творческая неуемность, переполненность значением, невместимость значений, тоска по совершенству, порыв вверх...... Это вселенский корень Любви Господней...». Автор, вероятно, не согласится, если заметить ему, что его религиозное чувство, несмотря на Бердяева, - с какой-то очень сильной, скажем так, ветхозаветной интонацией, где телесное - жизненное, творящее, то, без чего нет полноты (очень общим местом будет вспомнить Песнь Песней, но все равно хочется). Другое дело, что она уживается с эстетической религиозностью Флоренского, а новозаветный, евангельский опыт вылился в удивительное по силе стихотворение, действительно занимающее достойное место в русской духовной лирике:
Вам истинно реку! – вздохнула даль, Метнулось стадо, вспенив водопой, гримасу муки в водах отразил, Даль отошла, поникнув на кресте И пьем тревожно… и косимся вдаль…
Но (трепещите, сторонники строгой морали!) герой наш женат. Более того: параллельно с перепиской у него разворачиваются отношения еще с одной женщиной, тяготение к которой неоспоримо и которой «Строфы греховной лирики», собственно, и посвящены. Как с этим быть? Сила любви, учит нас наша великая литература, есть сила альтруистическая. Банальная любовь – для себя. Идеальная любовь – для другого. Что будет, если довести этот тезис до абсолюта? Будет как раз Татьяна Ларина, силой своего чувства преобразившая возлюбленного. Сонечка Мармеладова будет, разглядевшая в Раскольникове не грех, а суть: поруганную чистоту души. Будет, конечно же, Г.С.Ж., подаривший княгине Вере гранатовый браслет. У Владимира Соловьева: «Смысл человеческой любви вообще есть оправдание и спасение индивидуальности через жертву эгоизма». Апофеоз романа – «ненормальная жена» героя, которая подает ему первое письмо Татьяны со словами «А тебе подарок!», которая сама устраивает свидание его с Галей-лебедью и сердится, когда та не звонит: «Да как она смеет?» На противоположном конце – Галя, испугавшаяся своего чувства, необходимости идти до конца, поддавшаяся естественному человеческому желанию оставить себя для себя, неистребимому, хотя и по большому счету ложному инстинкту самосохранения... Каждому свое. Татьяне – восхождение самопознания, раскрытие себя – и понимание того, что в земной жизни это раскрытие до конца невозможно, что земная жизнь держится и живится устремленностью к горнему. А грех... «Если любишь – безгрешна». Возвращаясь к теме уникальности этого произведения. Согласитесь, что романы с любовными треугольниками и прочими геометрическими фигурами мы со времен возникновения письменности имеем в изобилии. Но, на примере аморальной (в обывательском понимании) истории с ярко выраженными полигамными настроениями создать апологию любви... Чего уж, действительно, боле?..
Александра Бакулова
2003 г.
|
|||
| назад | далее | ||
